(по мотивам аниме Ergo Proxy, Япония, студия Manglobe, 2006)
1.
...ты говоришь: «Похоже, на нас настал температурный минимум» —
и гасишь свет. Все правильно, если мы не хотим совсем замерзнуть,
стоит снизить нагрузку на генератор.
Значит, утром обувь будет не намного теплее пола,
а из одеяла опять придется вытряхивать недовольных котов.
Ты зажигаешь свечу, на этот раз — фиолетовую с белыми блестками,
зябко поводишь плечами, протягиваешь мне теплые штаны и толстовку,
сам накидываешь рубашку, черную, в темно-красную клетку.
Пару секунд помедлив — от воротника отстегиваешь капюшон.
Значит — действительно будет холодно,
хотя я так и не привыкла, что ты — почти не мерзнешь...
Или мерзнешь, но не показываешь этого.
Я ведь так и не научилась.
Различать.
Зато — научилась замечать, когда ты
на самом деле спишь, а когда — только делаешь вид,
чтобы не разбудить меня.
...ты говоришь: «Там, снаружи, северное сияние, хочешь — открою окно?»
Я киваю — да, я хочу.
Я знаю, что ты помнишь, что я — помню: невероятно давно,
два года назад,
посреди темной ледяной пустыни,
ты точно так же звал меня — смотреть, как волны синего,
и зеленого, и перламутрового света
переливаются через границу неба.
А я тогда так и не смогла заставить себя — выбраться
из-под тонкого походного одеяла.
Лежала и мерзла.
И злилась.
На тебя.
На себя.
На весь мир целиком.
Я окликаю тебя, таким коротким и совсем привычным: «Винс?»
И — лежу на спине, и разглядываю отсветы на потолке.
Синие, зеленые и перламутровые.
Ты оборачиваешься и — разглядываешь меня.
Я спрашиваю: «Будет холодно. Ты ведь останешься дома?»
Ты киваешь: «Да, будет холодно. Я останусь».
И — действительно остаешься. Чтобы спальня чуть медленнее теряла тепло,
ты задергиваешь шторы. Забираешься под одеяло греться.
2.
Я в который раз думаю, что, по иронии чужого замысла,
ты похож на всех людей разом, и — одновременно ни на кого.
О чем думаешь ты — я даже не пытаюсь догадываться,
я давно поняла — это бесполезно.
Я нахожу под одеялом твою ладонь, растираю прохладные пальцы,
ты обнимаешь меня и улыбаешься: «Какая теплая...»
А ведь совсем недавно, всего каких-то два года назад,
я бы раньше застрелилась из собственного дробовика,
чем позволила себе представить что-то подобное.
Смотрела на тебя спящего и мечтала.
Прятала голову под подушку и торопилась уснуть,
будто даже там, в неделях пути от людского жилья,
среди развалин, ветра и снега
кто-то мог подслушать меня
и осудить.
Из-под стола к свисающему почти до пола углу одеяла
тянется длинный пятнистый кот.
Прислушивается, поводит усами, сворачивается клубком у тебя в ногах.
Ты дремлешь. Спокойный и бестревожный,
ты вот-вот соскользнешь в доступную тебе одному сновиденную глубину.
Я говорю шепотом, чтобы не разбудить тебя:
«Как жаль, что я встречала только твои кошмарные сны...»
Но ты все равно откликаешься:
«Ты есть во всех моих светлых снах.
Ты была там всегда, что бы с нами ни происходило».
Я шутливо спрашиваю: «Покажешь?»
Ты отвечаешь: «Смотри...» —
целуешь меня в переносицу и задуваешь свечу.
Я засыпаю.
3.
Утром, затемно, меня будит кофейный запах.
Стараясь не слишком выпутываться из одеяла, я ищу на столе гребень.
Ты всякий раз предлагаешь мне заплетать косу,
я — всякий раз отказываюсь.
И нахожу сотни причин, чтобы не признаваться,
что мне просто нравится, как ты в полусне наблюдаешь за мной.
Но сейчас тебя нет, и я медленно разбираю то, что спуталось за ночь,
и — не представляю, как тебе рассказать, что я — видела.
Землю и небо — твою мечту и твою надежду.
И — залив, где по правую руку нет и никогда не было
ни купола, ни даже его развалин,
где о песок плещут мелкие теплые волны, кричат птицы,
оранжево-золотое солнце тонет у горизонта,
воздух пахнет водой и водорослями.
Ты стоишь по щиколотку в воде у края блестящей «дорожки»
и — всем собой встречаешь соленый вечерний ветер...
Я не знаю, с чего начать разговор, и поэтому просто жду.
А ты входишь, утренний, невозможно выспавшийся и, как всегда, растрепанный.
Ты садишься на край кровати и протягиваешь мне — салатник,
полный свежего, обжигающе-горячего кофе.
Я грею руки о зеленый керамический бок, считаю нарисованные одуванчики.
На плотной кофейной пенке из пряных коричных линий
складываются скалы. И прибрежный песок, и редкие птичьи тени.
И — огромное, на пол-неба, солнце
на ночь спускается в море.
Gaell.12
Самара, 2015
Комментариев нет:
Отправить комментарий