Gaell.12 & Elina1.2. Coffein, he said

(текст написан по мотивам сериала "Ando Lloyd - A.I. Knows Love?" 2013 год, Япония)

1.

Инструкция гласила: «Не пользоваться непроверенным программным обеспечением, не формировать привязанностей, не приобретать личных вещей, не задерживаться подолгу на одном месте»

— К чертям инструкции — фыркнул Марк и вызвал в памяти команду установки драйвера. Подсистема управления пакетами отреагировала почти мгновенно. Механический женский голос предупредил: «Для выполнения данной операции необходимы права суперпользователя». Марк вызвал в памяти цветную трехмерную структуру. «Авторизация успешна» — откликнулась подсистема управления пакетами. Вывела список системных служб и модулей, затрагиваемых новым драйвером. Завершила перечень стандартным запросом: «Подтверждаете установку?»

— Yes! — нетерпеливо и требовательно ответил Марк и перебрал пальцами по крышке кейса, будто нажимая клавиши.

«Установка драйвера вкусовых рецепторов завершена», — сообщила подсистема управления пакетами. Марк представил, как на черном фоне окна консоли возникают белые буквы «e-x-i-t». Современная графическая оболочка, конечно, удобна, но Марк предпочел не переучиваться. В конце концов, интерфейс консоли командной строки не меняется уже... «Сто сорок один год, три месяца и девять дней относительно системной даты [1]», — подсказал все тот же механический женский голос.

— Раз ты со мной разговариваешь, пора бы уже... О, точно! Тебя зовут Ада. Лавлейс, естественно.

Подсистема управления пакетами молчала. Марк усмехнулся в воротник и с полминуты развлекался, придумывая для нее внешность и привычки. Свое собственное имя он когда-то составил из буквенных символов идентификатора модели.

В конце концов Марк встал, проверил документы, стряхнул в кейс волос с рукава серого твидового пиджака. Закрыл кейс и вышел из пустующего по случаю выходного дня офиса. В последний момент вернулся и кончиком пальца нарисовал на экране монитора коварную рожицу.

Судя по тексту, новый контракт предполагал много, очень много контактов с людьми. Библиотеки. Учебные заведения. Исследовательские центры. Офисы. Правда, краткое содержание вводной Марк счел скорее издевательским. «Исторические предпосылки исследований в области физики темпоральных явлений». В 2011 до сколько-нибудь серьезных работ в этой области оставалось еще лет двадцать. Его что, держат за спецагента из детских комиксов, который жить не может без контрактов с двойным дном?

Покидая здание, Марк прикидывал: ему нужен международный аэропорт. Дорога из Ройтлингена в Штутгарт в среднем занимает около получаса, если, конечно, удастся поймать машину. И не меньше часа, если, как делает большинство, воспользоваться железной дорогой. Установка пакета обновлений, при стабильном соединении с репозиторием, займет семнадцать минут, двадцать четыре секунды и две десятых.

Про знакомый ему Ройтлинген говорили, что он застыл внутри исторического процесса, как насекомое внутри стеклянного шара. Вроде тех, в которых, если их потрясти, сверху идет снег, или из травы взлетают миниатюрные бабочки. Малоэтажная застройка, фахверк, пешеходные зоны, мостовые в историческом центре: все это внешне не менялось десятилетиями. Марк пообещал себе, что спланирует маршрут так, чтобы конечная точка привела его обратно. Чтобы успеть познакомиться с городом. Заново. Раз уж так вышло, что он попал туда... на сто лет назад. За сорок девять лет, двенадцать дней и четырнадцать минут до первого своего появления в качестве материального объекта.

Уже на остановке, в ожидании автобуса, Марк признался себе: задача его заинтересовала в первую очередь бредовым содержанием. Чтобы выполнить ее, придется побывать в разных местах, стать разными людьми. Кем он будет сначала: консультантом, соцработником, налоговым инспектором, соискателем, коммивояжером, музыкантом, библиотекарем? Накопленная база сопоставлений событий и соответствующих им человеческих реакций позволяла моделировать человеческое поведение. Достаточно достоверно для непродолжительного общения.

Правда, автобус Марк почти упустил. Вовремя оглянулся, проскользнул между закрывающихся дверей, на секунду встретился взглядом с собственным отражением в стекле двери. Из глубины стекла на него посмотрел человек. Мужчина. Среднего роста, среднего возраста. Среднего телосложения. Аккуратная короткая стрижка и правильные черты делали образ скорее безликим, чем запоминающимся. Марк поправил прямоугольные очки в тонкой стальной оправе и скомандовал отражению: «Вперед, рыцарь в сером синтетическом твиде! [2] Рутинные подвиги офисной фауны тебя заждались!» Расплатился, спрятал кредитку, занял место у окна и следующие десять минут беззастенчиво спал, пользуясь вынужденным бездельем.

Его разбудили звуки. Видимо, у девушки, точно так же уснувшей на соседнем кресле выпал из гнезда разъем наушников и из-под клапана клетчатого рюкзачка теперь раздавалась танцевальная мелодия. Когда мелодию дополнил голос, Марк прислушался. На фразе «I’m your robot for emotions, I’m your loveable machine. No more conflicts. Understanding. It is programmed in my brain! [3]» — он выскочил из притормозившего на остановке автобуса. Отсмеявшись над совпадением, Марк нашел песню в сети, чтобы дослушать ее до конца. Фыркнул: «В следующий раз возьму фамилию Розенблатт [4]». И, поколебавшись, загрузил песню в коммуникатор в качестве сигнала вызова. Оставшиеся до железнодорожного вокзала кварталы Марк прошел пешком.

На вокзале, шумно и азартно препираясь на весь зал ожидания, спорила парочка студентов. Девушка, вся в черном, начиная от узких обтягивающих брючек и заканчивая шляпой, и юноша в клетчатой рубашке и джинсовых бриджах выясняли, чей смартфон определит больше частных wi-fi сетей. Расслышать все детали спора в подробностях Марку помешало сообщение от подсистемы управления пакетами: «Драйвер обонятельных рецепторов не установлен. Связь с основным репозиторием отсутствует».

— Ада, детка, не ломайся, — процедил сквозь зубы Марк, открывая ноутбук. Недовольно скривился, заметив, что при последнем обновлении браузер вместе с остальными вкладками сбросил открытое расписание авиарейсов Штутгартского аэропорта. — Все когда-то бывает в первый раз: у одних дефлорация, у других пьянка, у третьих загрузка нестабильной версии системных драйверов с тестового репозитория.

«Связь с тестовым репозиторием отсутствует», — проинформировала подсистема управления пакетами. Марк предпочел считать, что в механическом голосе сумел расслышать именно сожаление. Свое злое «Fuck!» Марк сплюнул одновременно с таким же, но разочарованным от давешней девушки в черной шляпе. Похоже, она проспорила булочку, а все деньги, как на зло, ушли на билет.

Парой лет позже, встречая кофейные автоматы, Марк усмехался, криво и коротко, вспоминая, как обратил внимание на один такой в зале ожидания ройтлингенского вокзала. Как одну за другой побросал в щель монеты, затем поднял «шторку» и забрал стаканчик. И через некоторое время с другого конца зала ожидания наблюдал, как давешняя парочка пританцовывает у кофейного автомата и юноша рассказывает девушке про местную традицию «подвешивать» напитки для тех, у кого не нашлось свободной мелочи. В конце концов студенты, которым хватило ровно на одну порцию, двинули в сторону выхода в город. Марк — вышел на платформу пить то, что автомат предложил ему в качестве кофе.

К моменту отправления электрички питье закончилось. Марк сделал вывод, что оно — отчетливо горькое. Столь же отчетливо — сладкое. Третью вкусовую составляющую определить не удалось. Вернее — слова, которые AI подобрал из внутренней языковой базы, все описывали несъедобные предметы. Земляной? Сухой? Пыльный? Эту задачу Марк решил оставить на потом. К тому же, на чеке было написано «Эспрессо орехово-шоколадный». Значит, чтобы откорректировать таблицу сопоставления лингвистической и сенсорной базы, необходимо будет перепробовать разные виды кофе. Не говоря уже об орехах и шоколаде.

Монитор ресурсов напомнил о себе диагностическим сообщением: «Содержание кофеина в напитке составляет 3,6%. Это выше максимального рекомендованного значения для вашей модели. Вероятность временной дестабилизации работы аналитического блока 47,3%. Рекомендована утилизация алкалоидов».

— No! — раздраженно бросил Марк. Кофеина среди допустимых к употреблению веществ, естественно, не было. Но вскоре уже снисходительно кивал очередной воображаемой красотке: «Эрика [5], дорогая, какая же ты зануда. Да, кстати, ты будешь блондинкой. Пухленькой пышногрудой любительницей легкой танцевальной музыки и сентиментальных романов».

Если верить справочной информации, кофеин, как и прочие алкалоиды, оказывает психостимулирующее воздействие на человеческий организм. Марк задумался над пустым стаканчиком. Соскреб пластиковой палочкой со дна нерастворившийся сахар. Как подействует синтетический стимулятор на синтетические же нервные волокна? Как AI обработает сгенерированный перегруженными сенсорами сигнал? Собственное тело, как поле для экспериментов, Марк рассматривал, пожалуй, впервые.

В тот день Марк сделал впервые еще кое-что. Заказывая и оплачивая авиабилеты с терминала в кассовом зале ройтлингенского вокзала, он выбрал направление, отличное от рекомендованного координатором. И — не заметил этого.

2.

В почтовом ящике уже четвертые сутки болталось единственное сообщение. О смене координатора. Марк внимательно перечитал рассылку и пришел к выводу, что новый координатор определенно рехнулся, если этот термин может быть применим к носителю искусственного интеллекта. Потому что первая же вводная от нового координатора заставила Марка выругаться:

— Быть готовым оказать огневую поддержку? Можно подумать, эта сучка не знает, что у меня нет боевых функций. Литер «А» значит «аналитика»!

Прежний координатор, CR-XX III-1, Кадосиро Хаджиме, был кем угодно, но не идиотом. С хитрым ироничным японцем было интересно работать. И, несмотря на весьма условную этичность его задач, безопасно. В том, что японец мертв, Марк не сомневался, да и обновленные данные личного дела это подтверждали. Относительно личности нового координатора, как и относительно личности отправителя последнего письма, у Марка тем более сомнений не было. Как и желания лично сталкиваться с психически-нестабильной девицей, которую, судя по отзывам всех, кому не повезло попасться ей на глаза, помимо внешности примерной старшеклассницы отличал запредельно высокий уровень IQ и характер взбесившейся газонокосилки.

В череду объявлений о начале и окончании регистрации, о вылетах, прилетах и задержках рейсов, вклинился прогноз погоды. Диктор, чуть заметно смягчая звук «р», сообщала рутинное: «...ветер северо-западный три метра в секунду, переменная облачность без осадков». Марк не стал вслушиваться: эту информацию он уже успел найти в сети и перепроверить. Дата в правом верхнем углу расписания вылетов моргнула одновременно с обновлением перечня действующих направлений. Марк присмотрелся: 14 октября 2013 года. На семь суток позже расчетного дня восстановления связи с привычным ему временем и обществом. С основным репозиторием, наконец.

Связь, однако, все еще сохранялась только с координирующим центром. Чье сообщение Марк с куда большим удовольствием пропустил бы мимо ушей, как какой-нибудь рекламный ролик:

— Оператор наблюдения вызывает MR58-1K/A. Доложите о прохождении контрольной точки.

Марк ответил мгновенно. Любая задержка — это повод для подозрений, а он меньше всего сейчас хотел привлекать внимание к своей персоне:

— MR58-1K/A – оператору. Прибыл в аэропорт Штутгарт. Регистрация на ближайший рейс в Вену начнется через семь минут.

«А тебя будут звать Малефисента!» — мстительно подумал аналитик и закрыл со своей стороны сетевое соединение. И снова, как всегда в последние два года, купил билет на рейс в противоположном направлении. На этот раз — в Илулиссат. По пути к стойке регистрации Марк присвистнул, подсчитывая время ожидания и количество пересадок, но счел, что это даже к лучшему.

Два года назад все оставшееся до отлета время Марк бы провел развлекаясь: например, мысленно запуская ладонь все глубже и глубже в декольте только что выдуманной нервной брюнетки. Но предупреждение о готовности и огневой поддержке нервировало: собственные шансы на выживание в вооруженном столкновении Марк оценивал здраво. Как нулевые. Наличие группы оперативного реагирования нервировало еще больше. Значит — действовать нужно было быстро, а, главное, наверняка, пока вскользь упомянутое в чужом отчете «непредвиденное обстоятельство» по имени ARX II-13 плотно заняло внимание нового координатора.

Марк понимал: за последние два года он слишком... привык. Определять самостоятельно. Место. Время. Способы. Он, в конце концов, сохранял относительную свободу передвижения, но объяснял это особенностями своей специализации и контрактов. «От предыдущего контракта я отказался. Счел его слишком рутинным». О том, что все то, что он уже успел посчитать для себя естественным — было результатом проявления доброй воли координаторов, Марк предпочитал не задумываться. Иначе ситуация выходила совсем уже неприглядной. «Все это время мне везло с координаторами. И — с контрактами. За исключением самого первого». Первый контракт Марк предпочитал не вспоминать. Особенно — осенью. И — на ночь.

Что-то явно пошло не так. Но когда? Когда не умерла та девушка, Андо Асахи, пункт пятнадцатый списка? Тоже японка. Восьмого октября. Или — двадцать четвертого сентября, в день первого спланированного убийства? Или же раньше, когда, начиная с 2001, в течение десяти лет по всему миру в разное время люди получали по электронной почте письма с несуществующих адресов. Так похожие на настоящие. Открывали фиктивные документы, проходили по ссылкам, запускали игры и устанавливали скринсейверы. И никто из них не понял, что часть системных ресурсов их рабочих станций выделяли для себя — чужие служебные процессы. Создавали запросы на выдачу удостоверений личности, формировали банковские счета... Или, как виртуальный принтер, находились в режиме ожидания. Пока из 2110 года не была направлена в 2010 год первая аналитическая группа Токийского отделения Управления общественной безопасности. Или... может быть еще раньше? На сорок семь лет, например. В декабре 2066. «Дааа», — протянул Марк, — «на проверку выходит: от японцев одни неприятности», — и продолжил читать собственные выкладки.

Он счел, что про события декабря 2066 и последовавшую за ними серию убийств известных должностных лиц, подумает позже. Потому что везение закончилось. Значит — стоило поторопиться. Он только что получил вводную, и сейчас в координирующем центре от него ожидают информационной и поисковой активности. В таком случае — стоит продемонстрировать именно ее. Марк набирал команды, читал чужие личные дела и прикрепленные к ним фотоснимки, проверял исходный код страниц и только после проверки — сохранял на внешний жесткий диск. Разослал несколько десятков официальных и неофициальных запросов и писем с анонимных почтовых ящиков. Набрал номер, другой, сбросил, не завершив вызова. Выключил коммуникатор, не без сожаления расколол его и выбросил обломки в мусорную корзину. Из зала ожидания терминала вылета поднялся в кафе. Выбрал столик у окна, чтобы было видно взлетную полосу. Аккуратно свернул плащ, встряхнул и повесил на спинку стула неизменный серый пиджак. Заказал черный кофе без сахара.

Кофеин, как за прошедшие два года Марк выяснил на себе, не только дестабилизирует аналитический блок. За счет перегрузки сенсоров и блоков, отвечающих за формирование мышечных импульсов, становится невозможным корректное и своевременное выполнение внутренних команд. Марк посмотрел на заказ, помешал ложкой в чашке темно-коричневую, почти черную жидкость, подумал: «В ближайшее время мне потребуется столько кофе, что, если выживу, я не смогу на него смотреть».

За соседним столиком мужчина отвечал на телефонный звонок. Привычно. Явно... далеко не в первый раз:

— …нет ничего сложного. Ты справишься. Выпей кофе, открой шоколадку. Внимательно прочитай инструкцию и выбирай по ситуации. Запомни, дифференциальный архив отличается от полного [6] тем, что...

Марк не дослушал чужое объяснение: все это он знал и так. Достаточно сложный AI обладает способностью к обучению. Никто не проверял, после какого количества накопленных знаний процесс становится по-настоящему бесконтрольным. В отношении себя Марк мог бы ответить на этот вопрос с точностью до долей секунды. Для него это произошло, когда он, андроид MR58-1K/A, научился шифровать дамп воспоминаний и маскировать разворачивающий его скрипт под системные файлы. В декабре 2066 года. В Кашмире. Какой-то оригинал счел тогда, что дешевле выйдет запрограммировать AI для самостоятельного сбора и обработки данных о результатах... некой операции. А заодно можно будет провести длительные полевые испытания физического носителя на производительность и отказоустойчивость.

Марк прошелся по внутреннему архиву, выбрал нужный временной период, и — не стал выводить изображение. Те лица и ту обстановку он предпочитал не вспоминать. Звука, правда, тоже оказалось достаточно.

— ...что здесь произошло? Мне необходимо знать, чтобы учесть максимум формирующих события факторов.

— Твои собратья по виду. Выполняли приказ.

— Вы уверены?

— Они зачистили все, что опознали как цель. И пошли дальше. Можешь сравнить: Камбоджа, Руанда, Сербская Краина. Люди поступают иначе.

— Чей приказ и зачем?

— Координатора с их базы. Таким приказам невозможно сопротивляться. Их можно только выполнить, — медленно, с паузами цедил слова приписанный к группе наблюдателей ООН робототехник. — При всем желании ты не заметишь, как сетевой инженер подключается к тебе удаленно, загружает пакет скриптов и настраивает время старта задач. После этого, если не повезет, ты останешься в собственном сознании и сможешь только наблюдать, как на автомате действует твое тело.

— А если повезет? — не мог не спросить принявший первый контракт MR58-1K/A.

— Если повезет, ты никогда ничего не вспомнишь. И ни о чем не узнаешь.

— Так, как те солдаты. Что были. Здесь.

— Да.

— Что с ними будет?

— Их база спишет все на системный сбой. На ошибку при обновлении прошивки.

— Вы не поняли меня. Что будет, если кто-то из них...

— Если кто-то дернется — взвод показательно утилизируют. Не забивай себе голову, парень, занимайся лучше своей математикой. По твоим бумажкам гуманитарии понапишут статей про социальные катастрофы в условиях перенаселения, журналисты растащат тему по куче изданий. Мировое сообщество будет довольно.

В сочетании с известными MR58-1K/A целями, операция «Nuclear Clean» выглядела бессмысленной. Сокращения численности населения региона можно было бы добиться заблаговременным запуском длительных образовательных и медицинских программ, направленных на снижение рождаемости. Если только истинные цели операции не отличались от заявленных. Но в этом случае становились бессмысленными расчеты, выполненные аналитической машиной MR58-1K/A.

Марк оставил на блюдце рядом с полупустой чашкой сумму, превышающую стоимость кофе по меньшей мере втрое. И направился в сторону выхода на посадку. Сорок семь лет подряд в декабре он видел во сне медицинские заключения, отчеты, графики, таблицы и формулы. И больше никогда не завидовал военным.

«Он дернулся, — подумал Марк уже в самолете. — Он был там. ARX II-13. Этот факт зафиксирован в его досье. Он оставался в сознании. Он все запомнил и сделал выводы. Он хочет, чтобы Кашмир-2066 больше никогда не повторился. Ни для кого. Или — чтобы этих событий вообще никогда не было. И сейчас он проверяет гипотезу уже неделю, как мертвого Мацусимы Рэйдзи. На себе. На всех, кто попадется ему под руку. Он найдет и убьет любого, кто попытается ему помешать...»

3.

Первый участок маршрута Марк провел в полусне. Ожидание вмешательства извне изматывало. Марк не слишком хотел проверять на себе: действительно ли хроническая передозировка кофеина поможет сохранить хотя бы частичный контроль если не над ситуацией, то хотя бы над собой, или это, как говорят люди, «паллиатив».

В Гамбурге на все девять часов между рейсами Марк остался в зале ожидания вылета. Чтобы отвлечься, он стал вспоминать, что ему известно о личности «непредвиденного обстоятельства». Строил таблицы и диаграммы, обозначал связи. Что такого, спросил он себя, произошло 15 декабря 2066 года, в Кашмире, что отличало рейд операции «Nuclear Clean» от других подобных ему рейдов «принуждения к миру»? Ответ был очевиден и непригляден: взвод ARX II, в обход международных конвенций о применении устройств, оснащенных искусственным интеллектом, впервые во время боевых действий использовали против некомбатантов и гражданского населения, и это... сошло всем с рук.

Но, спустя несколько недель после завершения операции, солдат ARX II-13, если верить досье, вышел из-под контроля. «Произошло что-то, — со всей ясностью понял Марк, — что позволило ему остановиться. Сопоставить события и реакции». И вот сейчас — Марк занимался тем же. Сопоставлял события. По всему выходило: живой и неподконтрольный ARX II-13 сам по себе был ходячей угрозой репутации слишком многих уважаемых людей и организаций. Делом занялась пресса. Сказочка про «фанатика и психопата, поднявшего восстание машин» разошлась, что называется «на ура». Взвод ARX II практически в полном составе попал под утилизацию. Мировое сообщество оставалось довольно еще месяц, пока тринадцатый в течение четырех суток не зачистил всех, кто, по его мнению, мог быть причастен: к планированию, финансированию и проведению операции «Nuclear Clean», к формированию экспертных заключений, к подготовке материалов для крупных изданий. Вскоре после этого он исчез. И за сорок семь лет его не нашли.

Сколько еще рейдов прошло по сценарию Кашмира-2066? Марк набрал запрос и стер. Той сети, где можно было бы найти исчерпывающую информацию, пока не существовало. «Возможно, сервера, где размещены данные, релевантные моему запросу, никогда не будут существовать», — пробормотал Марк. Впервые этот вариант не показался ему чем-то противоестественным.

В конце концов Марк сдался. Кадры из прикрепленных к досье видеозаписей практически не отличались. Везде было одно и то же: темный силуэт, тяжелый взгляд раскосых глаз в прорези балаклавы под шлемом. Приглушенный голос, задающий вопросы, на которые Марк не знал, что ответить. Привычные аргументы в лучшем случае выглядели беспомощно. «Я был одним из тех, — признавался Марк в первую очередь себе самому, — кто оценивал влияние скорости исследований в области физики темпоральных явлений на формирование исторического процесса в начале двадцать первого века. Я был среди тех, кто в течение двух лет разрабатывал стратегию операции «Back to future». Если вдуматься, то, что сейчас, в ноябре 2013, происходит в Токио — ничем не отличается от того, что было в декабре 2066. В Кашмире. Только теперь на месте одного из вооруженных парней в бронежилетах в любой момент могу оказаться я сам. Единственное, что я могу сделать — больше не участвовать в этом».

Марк оставил на экране пару фото и чужие проектные данные: модель, регистрационный номер, функционал. Не отрывая взгляда от силуэта в темно-зеленом и сером камуфляже, поднял стаканчик с минералкой. «Твое здоровье! И — удачи тебе».

Парой часов позже, одновременно с приглашением на посадку, активировался монитор ресурсов. Марк скривился, представив женское лицо. Нарисованная его воображением блондинка поджала пухлые губки, нахмурилась и всем своим видом выражала осуждение. «Textmode only!» — прошипел Марк. Перед глазами поползли строчки сообщений. «Загрузка процессоров 98,4%, лимит физической памяти исчерпан, лимит виртуальной памяти исчерпан, нагрузка на сенсоры 92,3%. В случае сохранения текущей интенсивности обращения к системным ресурсам необходимость во внешнем источнике энергии возникнет через 2 часа 13 минут 42 секунды».

Пройдя по салону авиалайнера до своего места, Марк снял очки, оставил их на откидном столике и сидел, закрыв глаза, пока его не отвлек голос тощего смуглого парня лет шестнадцати, занявшего соседнее место у окна с видом на крыло.

— Мистер Розенблатт, может быть вы мне подскажете. Как называется одним словом, когда все, что из будущего попадает в прошлое, на самом деле предопределено.

Марк дернулся. Этим рейсом точно не должен был лететь никто... знакомый. Он проверял. Заранее, когда брал билеты. И второй раз — перед посадкой. Марк потер виски и понадеялся, что выглядит достаточно... неожиданно разбуженным. После секундной паузы ответил:

— Хроноклазм [7]. Был такой рассказ сто... Шестьдесят с лишним лет назад.

Все оказалось намного проще: на посадочном талоне всегда написаны имя и фамилия пассажира. Например, «Mr. Mark Rosenblatt». Видимо, клочок картона выскользнул из бумажника, а Марк — не заметил этого.

— Спасибо. Вы не помните, чем там все закончилось?

— А ты сам?

— Я не дочитал. У Эмили, — парень ткнул пальцем в спинку кресла перед собой, — слишком быстро закончилось ее свидание и я не успел заплатить за книгу.

Марк принял решение мгновенно. Спросил, скорее чтобы удостовериться:

— У тебя есть электронная почта?

— Еще бы не было, но зачем вам?

— Я вожу с собой библиотеку, — ответил Марк. Подборку справочников и массив статистических данных действительно можно было назвать «библиотекой». — Если мы долетим, я пришлю тебе текст.

Парень кивнул. Марк открыл кейс, выдернул из блокнота лист, протянул соседу и скомандовал: «Пиши». Потом — забрал лист с адресом и убрал в нагрудный карман рубашки. «Скоро, — подумал Марк, — он действительно получит от меня файл. А когда откроет, то в течение суток с его почтового адреса будет отправлено четыре письма. Я должен предупредить кое-кого, прежде чем выйти из игры. Я должен сказать, что нас всех подставили».

Писатели двадцатого века, моделируя реальность своих книг, предполагали, что воздействие на ключевые точки формирования событийного ряда может повлиять на вектор развития человеческой цивилизации. Люди, технологии, научные изыскания... Все это, появляясь в тот или иной момент, становится несущими конструкциями исторического процесса. Эту точку зрения разделяло Управление общественной безопасности в начале двадцать второго века. Теория Мацусимы о возможности обмена данными между информационными системами, разделенными некоторым временным промежутком, не должна была получить официальное экспериментальное подтверждение слишком рано. Даже если для этого потребуется физически устранить всех причастных. Тем более — не должна была получить подтверждение гипотеза, проверить которую профессор Мацусима не успел. Гипотеза о неизбежном взаимовлиянии больших систем. И, следовательно, — о возможности формирования нескольких линий развития исторического процесса.

Неожиданно для себя, Марк успокоился. Настолько, что, похоже, наконец-то и в самом деле смог последовать совету почти пятидесятилетней давности: не забивать себе голову происходящим вокруг и заняться математикой. Выстраивая модель развития событий для координатора Кадосиро, Марк рассматривал вариант, при котором кто-то попытается вмешаться. Это снижало вероятность успеха на десятые доли процента. В присутствии ARX II-13 модель теряла смысл и выстраивать новую с учетом этого фактора Марк не собирался. Все, связанное с операцией «Back to future», с участниками, целями, средствами, последствиями, — для себя Марк отнес к непрогнозируемым явлениям. С одной стороны это мешало оценить собственные шансы на выживание. О другой стороне Марк задуматься не успел: помешало дежурное сообщение от командира экипажа о завершении полета и успешном приземлении. К тому же, парень с соседнего кресла, как оказалось, мастерски умел задавать странные вопросы. Перед выходом, замешкавшись в тамбуре перед трапом, он окликнул Марка:

— По-вашему, что может быть ценного в людях? В человечестве в целом.

У людей, по мнению Марка, было, по меньшей мере, одно потрясающее изобретение. «Отчет для проверяющих». Без него человеческая цивилизация сгинула бы, не успев породить сложные вычислительные системы. В апреле 2067, вернувшись в Ройтлинген, MR58-1K/A расплатился за дополнительный запоминающий модуль — профессиональными навыками. Точнее — аудиторской проверкой финансовой отчетности одной организации, расположенной даже не в Германии. Официально, те люди торговали кошачьими домиками и собачьими мисками. А не официально — занимались сбытом подержанных комплектующих и разработкой программного обеспечения. Тогда MR58-1K/A удивился, но счел информацию полезной. На будущее. Теперь в его личный список ценнейших изобретений человечества попал кофеин и авиаперелеты.

Марк смерил собеседника взглядом и ответил первое, что пришло в голову:

— Способ мышления.

Парень махнул рукой на прощание и двинулся на выход.

4.

Очередное сообщение из координирующего центра застало Марка уже в Дании. В аэропорту, в здании третьего терминала, где он решил дождаться следующего рейса.

— Оператор наблюдения вызывает MR58-1K/A. Сообщите координаты и причины отклонения от заданного маршрута.

Механический голос неприятно отозвался в затылке. Закрыть сетевое соединение не удавалось. Повторное сообщение, куда более настойчивое, нежели первое, заставило Марка поморщиться.

— MR58-1K/A, немедленно ответьте оператору наблюдения.

С ним связались принудительно. Воспользовались низкоуровневым протоколом. Этот канал связи можно было перекрыть только отключив, а лучше — удалив физически сетевой интерфейс. Значит, и его тоже — могли отследить и контролировать. В любой момент. Всегда. «Раз так, — оценил ситуацию Марк, — к демонам осторожность!» И отвечал уже не пытаясь соблюсти хотя бы формальную субординацию:

— Мои координаты ты в состоянии считать сама, дорогуша, раз уж подключилась ко мне удаленно.

Внутри кофейного автомата щелкнуло. Марк вынул из-под шторки полный стаканчик, отправил пустой в мусорный контейнер. Сунул в прорезь купюру и слушал, как в недрах корпуса механизм отсчитывает сдачу. Третье сообщение не заставило себя ждать.

— MR58-1K/A, сообщите причины нахождения по текущим координатам.

— Я сошел с борта авиалайнера Скандинавиан Эйрлайнс, рейс 648, — отхлебывая кофе, ухмыльнулся аналитик, — благополучно прошел пограничный контроль и остановился у кофейного автомата в зале третьего терминала международного аэропорта Каструп, в Копенгагене. И планирую находиться именно по этим координатам, пока в автомате не закончится зерновой эспрессо, а у меня не закончатся наличные. Неужели об этом было так трудно догадаться самой?

Зернового кофе хватило еще на четыре заказа. Вместо пятого автомат выдал груду мелочи. Марк сгреб все и ссыпал в кейс не считая. Он знал: во время следующей пересадки он первым делом достанет новый коммуникатор. И — полезет в сеть. Марк вернулся в зал ожидания и, разбирая сохраненные ранее материалы, с изрядной долей злорадства отметил, что к 14 октября оперативная группа уже потеряла пятерых, считая прежнего координатора. И, если Марк не ошибся относительно личности их противника, к началу декабря потеряет всех. Теперь уже он не сомневался, что остаток маршрута пройдет без каких-либо экстраординарных событий. Если, конечно, никому не придет в голову использовать его, аналитическую машину MR58-1K/A, для того, чтобы уронить самолет и спрятать какие-нибудь очередные улики, как это было сделано с рейсом GR-113 из Токио в Дели 7 октября, в день убийства профессора Мацусимы.

После общения с оператором наблюдения Марк проверил связь, скорее, чтобы убедиться в ее отсутствии. Все оставалось по-старому: в доступе были данные, созданные не позднее середины октября текущего года. Попытки подключиться к серверам, размещенным на сотню лет вперед, ни к чему не привели: кто-то продолжал блокировать канал, и Марк, кажется, уже начал догадываться, кто именно.

Взвесив все варианты, аналитик MR58-1K/A нехотя признал: если он хочет сорваться с крючка, то придется действовать нелогично. Спонтанно. Так, как умеют носители естественного интеллекта. Или — ARX II-13. Непредсказуемо. В том числе — для самого себя. Человек в этой ситуации испытывал бы страх. Возможно — до степени фобической реакции. «У меня есть шанс стать первым носителем AI с дементофобией», — невесело сказал себе Марк, — «если, конечно, я не хочу стать первым носителем AI с кофеиновой зависимостью».

Кинотрансляция на борту A330 придала окружающей обстановке легкий оттенок благородного безумия. Летающие города, прыжки между измерениями, древние предсказания, похищенные красотки, флора и фауна, существующая только благодаря достаточной вычислительной мощности рабочей станции дизайнера ландшафтов. Фантастика. И даже не научная. Поэкспериментировав с выводом звука, Марк не нашел привычного ему немецкого. Только английский, датский и, почему-то, японский. Зато — он нашел канал, дублирующий бортовую радиостанцию. К счастью, пилот оказался любителем электронной музыки. До конца полета Марк рассматривал снимки в рекламных проспектах Эйр Гринланд и старался ни о чем не думать.

Девять с половиной часов спустя Марк стоял у приземистого здания аэропорта, рассматривал не подсвеченные ничем буквы надписи «ILULISSAT», слушал, как хрустит под каблуками тонкая корка льда. Монитор ресурсов сообщил: «Температура составляет 3,7 градуса выше нуля по шкале Цельсия». Марк отключил вывод уведомлений о параметрах окружающей среды. Молча.

За это время оперативная группа потеряла еще двоих. MR58-1K/A — больше не трогали. Скорее всего, то, что окончательно заняло место координатора оперативной и аналитической групп, не нуждалось в аналитиках. А также — в машинах, лишенных боевых функций. В навыках MR58-1K/A не было необходимости. Редкий случай, когда собственные технические характеристики не вызывали у него сожаления: аппаратная платформа MR58 не предполагала ни сверхбыстрых реакций, ни мгновенных перемещений между удаленными друг от друга точками. По опыту наблюдения за людьми Марк знал: они далеко не всегда сразу утилизируют ненужные предметы. Куда чаще люди их убирают подальше и убеждают себя, что однажды обязательно воспользуются.

Марк посторонился, пропуская людей, торопящихся к тому самолету, с трапа которого недавно сошел он сам. Прошел здание аэропорта насквозь и затормозил неподалеку от стойки регистрации. У вывески. Под вывеской, как раз между зоной регистрации и окнами, разместилась небольшая витрина, барная стойка, пара столиков. Марк прочитал надписи выполненные от руки на доске и решил не изменять сложившейся личной традиции. И заказал кофе. Но — среагировал прежде всего на неожиданно возникший перед ним человеческий силуэт, и только потом на звук голоса. Женского.

— Кофе закончился. Есть чай. Черный. И зеленый с женьшенем.

Марк присмотрелся, замечая скорее цветовые пятна, нежели цельный образ. Ярко-малиновая помада, пышные белые волосы, голубой джинсовый жилет поверх темно-синего с белым орнаментом свитера. Массивные серебряные кольца с кораллами на обеих руках. Бледное, немолодое, но, вместе с тем, не утратившее привлекательности лицо покрытое сеткой морщин. Марк сморгнул. Невпопад подумал, что у этой женщины должна быть интересная мимика. Подумал еще, что нехорошо, наверно, заставлять ее ждать.

— Черно-зеленый. И женьшеня побольше.

— Что-то еще кроме чая?

Марк понимал, что хорошо бы поесть, если уж можно воспользоваться этим источником энергии. Но выбирать и, тем более, разговаривать не хотелось. Хотелось найти уже темный безлюдный угол и там вырубиться. На месяц. А лучше — на год.

— Нет. На месте позавтракаю.

— Не выспались? Думаете — вот ведь пришлось вставать в злую рань? Все вокруг выглядит совсем безнадежным, да?

Марк неопределенно пожал плечами:

— Вроде того. А вам — нет?

— Когда тебе почти восемьдесят, — улыбнулась в ответ женщина и поставила перед Марком поднос с чашкой и чайником, — понимаешь, что жизнь может быть прекрасна в полшестого утра. В пустом аэропорту. Айсберги — хороший город, вы друг другу понравитесь.

— Проверю.

Марк вздохнул. Оперся на локти. Проследил, как над носиком заварочного чайника завивается пар. Что его ждет здесь, у окончания маршрута... бегства? Цветные пятна жилых домов. Взлетная полоса, горы, льды. Холодное, ветреное, абсолютно пустое место. Только что развернутая рабочая среда, незаполненный шаблон, еще не ставший новым проектом. С чего начать? По меньшей мере, стоит хорошенько выспаться после двадцати двух часов нервных нагрузок. Найти совместимую версию языкового пакета, чтобы не тратить время на обработку словарей. И, пока есть возможность — заняться проведением экспертизы пакета документов, относящегося к событиям 2066-2067 годов. С тем, чтобы, если удастся вернуться, — добиться проведения служебного расследования. «Интересно, сколько среди всех этих... свидетельств окажется фальшивок? Я должен найти их. Только так я смогу ответить, почему я до сих пор жив».

Внезапно отозвалась служба контроля обновлений: «Для вашей операционной системы доступны следующие языки северогерманской группы: нюнорск, фарерский, исландский, датский. Драйверы основных рецепторов загружены. Начать установку?» Марк ответил дежурным «Yes!» После этого — цедил чай в ожидании отчета о завершении операций и меланхолично раскладывал пасьянс из визитных и банковских карточек, чтобы через час встать — и начать работать.

Чтобы еще месяц засыпать и просыпаться, менять место жительства, сортировать документы, уточнять даты и сопоставлять события с официальной хронологией, анализировать голосовые записи, видео, изображения...

Чтобы в конце ноября внезапно получить полный доступ ко всем внутренним базам Токийского отделения Управления общественной безопасности, накопленным и размещенным в пределах начала 21 века. И — наблюдать, как под струей теплого воздуха сохнет на полу лужа чая. Потому что в идентификаторе владельца электронной подписи в письме с учетными данными значилось «CR-XX III-1R».

Чтобы однажды проснуться...

5.

...на полу, рядом с застеленным диваном, запутавшись в тонком флисовом покрывале. В крохотной квартирке, занимающей мансарду с видом на Эхац. В старом Ройтлингене.

С полчаса Марк провел неподвижно, не меняя позы, за занятием, в котором он не рискнул бы признаться большинству знакомых. Он проверял на подлинность собственные воспоминания. Одно за другим. За все пятьдесят два года жизни. Он был готов поспорить, что всего, что его окружало — еще сутки назад не существовало. Все это существовало. Всегда.

— У него получилось, — сказал Марк вслух. И еще какое-то время пролежал на полу, вытянувшись, глядя в потолок.

После четвертого по счету сигнала будильника Марк умылся, наскоро позавтракал, провел рукой по вешалкам и — не ощутил разницы. И понял, что его... задело. Отсутствие знакомого источника информации об окружающем мире. В конце концов Марк выбрал рубашку по цвету. Светлые — летние, темные — зимние. Бросил взгляд на стену, электронный календарь показывал 21.11.2113, семь тридцать утра. Ноябрь, значит осень, значит — рубашка должна быть темно-зеленой. Поправляя галстук, темный, в тонкую черную полоску, Марк вспомнил, что давно собирался скачать и установить пакет драйверов для основных рецепторов и все сопутствующие надстройки, но сначала не хотел рисковать и связываться с нестабильными версиями, потом как-то все время находились более важные дела.

По опыту многочисленных командировок Марк знал: дорога из Ройтлингена в Штутгарт, если поймать машину, занимает около получаса. И — около часа, если выбирать электричку. По прогнозам подсистемы управления пакетами, на загрузку и настройку вспомогательной операционной системы уйдет не менее полутора суток. Марк запустил консоль и вызвал в памяти команду установки обновлений. От имени суперпользователя. Чтобы не отвлекаться на подтверждение каждого действия. Вызвал такси и в дороге перечитывал архив переписки с... коллегой. С хитрым ироничным японцем Кадосиро Хаджиме, CR-XX III-1R. В этой, единственно-реальной жизни они с Кадосиро были знакомы больше восьми лет. Последнее его письмо, датированное уже текущим днем оказалось коротким: «Поздравляю! Ты прав: это и промышленный шпионаж, и уклонение от налогов. Расплачусь при встрече». Марк усмехнулся, вспоминая как потратил несколько недель на поиск и адаптацию совместимого языкового пакета, хотя тогда еще не более, чем собеседник, и, в перспективе — клиент, предлагал использовать в переписке английский или немецкий.

От произошедшего в ночь на 21 ноября отвлечься не удалось даже спустя четыре дня командировки. Больше всего это напоминало «ночь дурных снов» из какого-нибудь историко-приключенческого романа. Но Марк помнил: носители AI начинают видеть сны в случае длительных перегрузок, когда для обработки поступившей за время бодрствования информации задействуются ресурсы графического процессора и построенные выводы поступают напрямую на входы аналитического блока. Или — когда в сны трансформируются спровоцированные внутренним логическим конфликтом навязчивые воспоминания. Марк Розенблатт, аналитическая машина MR58-1K/A, не видел снов, пожалуй, со времени окончания обучения. С середины 2060-х. События последних месяцев не предполагали появления сновидений, особенно настолько ярких, чтобы они выглядели объективной реальностью даже после пробуждения. Кончилось все тем, что Марк решил воспользоваться проверенным методом: собрать об интересующем его явлении максимум информации. Он бы так и не смог ответить самому себе, чего он хочет добиться. Если бы не чай.

Чай, который Марк выбрал во время полета в Штутгарт, вопреки ожиданиям, все еще оставался для него окрашенной жидкостью. В течение последних четырех дней в разных местах Марк выбирал чаи с травяными добавками, так и не рискнув заказать кофе. И — всякий раз осторожно вынимал из заварочного чайника и выкладывал на край блюдца цветочные лепестки, сопоставляя изображения, цвета и названия. Вереск. Жасмин. Сафлор. Фиалка. Суданская роза. Голубовато-серый. Белый. Оранжевый. Фиолетовый. Темно-красный. Марк поболтал ложечкой в пластиковой чашке. Перед глазами в окне консоли отобразились характеристики содержимого: объем, температура, плотность, химический состав. Марк свернул список. Вернул почти полную чашку, отмахнувшись дежурным «Выдался тяжелый день».

В последний момент он обратил внимание на единственное сообщение от подсистемы управления пакетами: «После завершения синхронизации основной и вспомогательной операционных систем запланировано последовательное подключение групп рецепторов». Марк вызывал консоль, затребовал перечень запущенных системных служб и активных устройств. На запрос: «Подтвердите принудительную инициализацию сенсорного блока» от подсистемы аппаратного контроля, он нехотя ответил: «Force exit». И дальше — молча растирал в труху сухие чайные листья из надорванного пакетика. Их хватило на все время пути от аэропорта до вокзала, где Марк взял пригородный билет первого класса и уже в вагоне читал письма и сохраненные результаты поисковых запросов.

За прошедшие четыре дня он успел собрать информацию по двум десяткам носителей AI, тем, чьи идентификационные данные в своей памяти счел наиболее полными. Имена. Специализации. Должности. Даты разработки операционных систем. Даты выпуска. Номера моделей и регистрационные номера. Все они — незначительно отличались. Даже... его собственный регистрационный номер был на единицу старше, чем там. Но именно благодаря этому, Марку все меньше удавалось убеждать себя в том, что события, свидетелем и участником которых он стал, были всего лишь причудливым сном. Он в который раз думал, что в этом, единственно реальном варианте исторического процесса, профессор Мацусима Рэйдзи умер не в октябре 2013, а намного позже. Но теория вариативного будущего, разработанная им в начале 21 века, подобно представлению об n-мерном пространстве, все еще оставалась математической абстракцией, необходимой для описания базовых терминов и аксиом темпоральной физики. «Но что, если предположить, — сказал себе Марк — что и эта теория Мацусимы — совсем не абстрактна?»

За четверть часа до прибытия в город, Марк, вставая, задел планшет в белом кожаном чехле с золотым тиснением, забытый на соседнем сиденье рядом с сумочкой и свертком верхней одежды. Крышка чехла распахнулась и от прикосновения включилась подсветка экрана. На белом фоне застыли строки чужой переписки. Марк невольно вчитался, зацепившись взглядом за даты сообщений, отстоящие друг от друга на сотню лет: «Ты не боишься, что из сети начала 21 века в сеть начала 22-го века хлынет... разное? Или от вас к нам попадут предметы и знания и история свернется в кольцо...» — «Ну подумай, откуда взялась сеть начала 22 века? Или ты считаешь, что здесь все сконденсировалось из водяной пыли в лабораторной установке? Поверь ученому: временные парадоксы — это выдумка фантастов, незнакомых с темпоральной физикой. Передавать в прошлое технологии бессмысленно: в вашем языке отсутствует необходимая понятийная база» — «А... исторические события?»

Марк, аналитическая машина MR58-1K/A, не смог сдержать улыбки. И, пока не вернулась владелица планшета, набрал и отправил еще одну фразу. «На формирование исторического процесса влияет слишком много факторов, чтобы даже специализированный AI был в состоянии учесть их все». Подхватил кейс, накинул на плечи плащ и вышел в тамбур, где и провел остаток пути.

На платформе его окликнули.

— Марк! Марк Розенблатт!

— Эрика? — Марк обернулся. Удивился, увидев знакомое лицо. Белокурая племянница соседки снизу, сейчас — порядком запыхавшаяся, была готова повиснуть у него на локте. Девушка надула пухлые губки, требовательно дернула Марка за край серого вязаного шарфа и заговорила:

— Мы с вами прилетели одним рейсом и из Штутгарта ехали в одном вагоне. Вы читали мою переписку с моего планшета, вы ответили моему, между прочим, собеседнику. Вы простояли ко мне спиной в тамбуре до самого Ройтлингена. Ваш шарф так удобно устроился в моей сумочке, что мне, признаться, неловко было его оттуда выселять. Это не считая того, что на выходе вы наступили мне на шнурок. Он развязался в самый неподходящий момент и я чуть было не осталась без ботинка. И после этого вы еще позволяете себе притворяться, будто впервые меня видите!

«Ты будешь блондинкой» вспомнил Марк фразу из своего... сна? И ответил:

— Специально для вас, я закажу переиздание полного собрания сочинений Джейн Остин. На мелованной бумаге с классическими иллюстрациями. И подарю вам на Рождество. Исключительно для того, чтобы долгими январскими вечерами слушать, как вы с тетушкой, шумно препираясь, делите книжку.

— Вообще-то, — не отпуская край его шарфа важно заявила Эрика, — я планировала пойти домой пешком. По утреннему городу. Одна. Но я передумала. После такого обещания я просто обязана вас проводить!

По дороге Эрика болтала без остановки. Про недавнюю конференцию в Санкт-Петербурге. Про последние научные работы в области физики темпоральных явлений. Про то, что после защиты диссертации ее приглашали работать в Канаду, предлагали место в Королевском университете, в Кингстоне, но она отказалась. Про то, как, будучи в Гамбурге, она заглядывала в гости к матери, где ее встретила прекрасная выпечка и более, чем отвратительный кофе. Марк слушал ее вполуха и не заметил, как девушка сначала притормозила, а потом и вовсе остановилась. Обернулся только когда понял, что чего-то не хватает. Но когда Марк подошел, Эрика уже сидела на бортике отключенного на зиму фонтана, бессильно уронив руки поверх клетчатой шерстяной юбки.

— Простите, — тихо сказала девушка, стараясь не глядеть перед собой, — кажется... я перестаралась. Боюсь, я уже никуда не дойду.

— Вы поразительно меткая особа.

— Почему? — Эрика почти всхлипнула, но удержалась и принялась сосредоточенно рыться в сумочке. Кажется, только лишь для того, чтобы можно было сделать вид, будто нет ничего важнее пятна на подоле светло-бежевого приталенного полупальто.

— Потому что вы — ухитрились лишиться сил аккурат напротив единственного в округе заведения, где подают сносное питье независимо от времени суток. Обещайте, что не упадете в обморок и мне не придется соскребать вас с тротуарной плитки. Обещаете?

Девушка молча кивнула.

6.

— Два латте на вынос, будьте любезны. С имбирем и гвоздикой, и с карамелью.

Марк с сожалением подумал, что этот кофе для него все еще останется просто жидкостью. С известным набором физических и химических характеристик. До начала инициализации сенсорного блока оставалось еще несколько суток.

Показания сенсоров, как вспоминал Марк, а именно зрение, слух, вкус, обоняние, осязание — для AI в первую очередь были источником информации. Результаты обработки показаний: ощущения, чувства, настроение, эмоции — определяя реакции, должны были сделать мышление гибким. К сожалению, уже на третий год испытаний платформы MR58 стало ясно, что поток данных, собираемых органами чувств, превышает пропускную способность входов аналитического блока. В конце 2050-х, когда при разработке аппаратной платформы ARX для нужд миротвоческих сил ООН предложили передать управление сенсорным блоком — отдельной операционной системе, какой-то шутник из индийской части команды назвал ее «Asura» [8]. MR58-1K/A всегда подозревал, что тогда — с индийцем не стали спорить, чтобы не нарваться на длинную и нудную лекцию с цитатами на санскрите.

По сигналу от датчика движения распахнулась дверь. Марк усмехнулся нехитрому расчету: тот, кто захочет войти внутрь, скорее заинтересуется кованой львиной мордой, держащей в зубах кольцо, составленное из кофейных зерен. А у посетителя, покидающего кофейню — напротив могут быть заняты руки, как, например, у него сейчас. Эрика поднялась со своего места резко и неловко, как всякий заснувший в неудобной позе человек. Так и стояла, переступала с ноги на ногу, пока Марк не взял ее за руку и не подал теплый стакан.

— Марк? — удивилась Эрика, — вы тоже любите кофе? Правда? Приходите в гости, тетя купила кофеварку.

— Только если у вас есть бумажные стаканчики, — улыбнулся ей Марк. Достал из кейса ручку и исправил дату изготовления на фабричном шве ее стакана. С 2113 года на 2013. Оглядел девушку с ног до головы и добавил тоном, не терпящим возражений, — вы сейчас допьете свой латте, потом вам придется выпить мой. А я вызову такси.

— Не надо. — Эрика смотрела поверх стакана с кофе серьезно и твердо. Так, что Марк счел необходимым уточнить:

— Вы успели найти внутри себя достаточно сахара и кофеина, чтобы хватило до дома?

— В седьмом часу утра уже должно ходить что-нибудь... городское.

Марк не стал спорить. Дождался, пока ее питье закончится, помог встать. Проводил к ближайшей остановке. Там — стоял рядом с девушкой и обнимал ее за плечи, пока не подошел первый утренний автобус. Внутри Эрика вскоре задремала, прислонившись виском к стеклу.

Когда из-под ее тонкой вязаной шапочки выпал наушник, Марк прислушался. Расслышал — незнакомую быструю и, вместе с тем, монотонную мелодию. По большей части, ее ритм составляли звуки, уместные скорее в промзоне. К ним примешивалось хлопанье крыльев, топот детских ног и смех. Высокий голос, ни мужской, ни женский, нараспев повторял одну и ту же фразу. Не дожидаясь окончания композиции, Марк сделал то, чего не делал давно. Подключился к сети напрямую и вскоре уже читал сообщение от поисковой системы: «Не удалось определить язык. Точное соответствие не найдено. Продолжить поиск по условию частичного соответствия?» От дальнейшего выполнения операции Марк отказался.

Не закрывая консоли, Марк вызвал в памяти адрес почтового сервера. Чтобы проверить внезапную догадку, запустил поиск по содержимому почтового ящика. Нашел — старое письмо. От тогда еще клиента Кадосиро Хаджиме, аналитической машины CR-XX III-1R. С просьбой сообщить любую информацию о... человеке по имени Андо Ллойд. В письме, помимо личного имени, был регистрационный номер и длинный перечень технических характеристик. Тогда, судя по истории переписки, Марк пообещал проверить известные ему базы и вскоре ответил, что, вероятно, данные ошибочны: боевых машин серии ARX II не существовало. В 2060-х не возникало необходимости расширять функционал серии ARX I.

Сейчас данные из того письма — единственные совпали. С теми, которые Марк помнил. Из другой жизни. Хотя нет, не единственные. Марк не сомневался, что вторым совпадением станет отправитель. Кадосиро. Потому что десятой модификации платформы CR никогда не было, так же, как и второй модификации платформы ARX. Восемь лет назад Марк не счел эту мелочь достойной внимания.

«Там Кадосиро предлагал забрать этот мир себе, — подумал Марк и закрыл консоль, — моделирование именно этого варианта развития событий осени 2013 года было настоящим содержанием последнего контракта в моей уже не существующей жизни. Но вдвоем, Мацусима Рэйдзи и Андо Ллойд, ARX II-13, каждый со своей стороны, переиграли нас всех. На мой взгляд, вышло даже к лучшему».

На лестничной площадке Эрика остановилась и, не оборачиваясь, задумчиво сказала:

— Я загадала, чтобы, если в этом году я сумею получить научную степень, вы обязательно меня заметили.

Марк тоже остановился. Поднялся на ступеньку выше. Стилизованный под старину настенный фонарь у него за спиной погас. Марк отстраненно подумал, что через пару часов автоматика полностью отключит внутреннее освещение и на лестнице будут лежать цветные пятна отсветов из витражного окна. И — ответил:

— Я вас заметил. Вы довольны?

— Да. Наверно. Не знаю, — все так же, не оборачиваясь, не торопясь доставать ключи и открывать дверь, отозвалась Эрика. — Прошлое, будущее, вся эта связь времен... Когда я проходила практику в Центре авиации и космонавтики, все выглядело таким романтичным.

— Но вместо этого вы лучше, чем хотели бы, познакомились с теорией вероятности, математической статистикой и цифровой обработкой сигналов.

— И с прикладной физикой...

— ...темпоральных явлений, — договорил за нее Марк. — Собранием сочинений одной только Остин вы точно не обойдетесь.

— Почему? Мне правда интересно. Правда-правда.

Марк подошел к ней, так же, как недавно на остановке, обнял за плечи:

— В начале двадцать первого века всемирная паутина охватила Землю. Расстояние перестало быть преградой. В конце двадцать первого века, с развитием технологий обмена данными, преградой перестало быть время. Люди, такие как вы, Эрика, делают мир больше. А я заинтересован в том, чтобы этот процесс не прекращался.

Марк повесил девушке на шею свой шарф, перекинул один из концов через плечо так, чтобы бахрома попала точно в раскрытую сумочку. Дождался, пока щелкнет замок на двери с табличкой «Augusta King» [9], и поднялся к себе.

Чтобы три недели спустя в аэропорту Штутгарта откорректировать планы и выбирать рейс в Токио.

текст - Gaell.12 & Elina1.2, 11-JUL-2015, Самара - Тюмень
иллюстрации - Elina1.2, Тюмень, 2017

_____

[1] - ОС Unix отсчитывает системное время с 1 января 1970 года. Значит, системная дата внутренней ОС у Марка приходилась на начало 2111 года.

[2] - Марк иронизирует над названием рассказа Роберта Шекли «Рыцарь в серой фланели». Рассказ знакомит читателя с историей молодого офисного клерка, во всех отношениях среднего представителя своего социального слоя, которому все же посчастливилось найти себе жену весьма причудливым для его времени и возраста способом.

[3] - Цитата из песни «Digital Love» группы Felix Mark.

[4] - Первый нейрокомпьютер «MARK 1» в 1958 году создал американский ученый Фрэнк Розенблатт. Андроид Марк считает свой номер модели MR58-1K/A - анаграммой названия первого нейрокомпьютера. Попав в 2011 год, Марк оказывается за 49 лет до даты своего создания, что позволяет предположить, что первую автономную аналитическую машину, оснащенную искусственным интеллектом, создали в 2058 году.

[5] - Пишущие машинки Erika, выпускаемые в ГДР, экспортировались в СССР. С 1983 года на Рязанском заводе счетно-аналитических машин начато собственное производство этих пишущих машин под маркой «Любава» по лицензии предприятия Robotron.

[6] - Мужчина, чей телефонный разговор услышал Марк, напоминал своему собеседнику про инструкцию к системе резервного копирования Acronis True Image Echo.

[7] - Термин «хроноклазм» ввел Джон Уиндем в 1953 году в одноименном рассказе. Уиндем предполагает, что последствия встреч людей и неизбежная передача информации и идей из будущего в прошлое уже отражена в событиях будущего. Следовательно, все когда-либо созданные хроноклазмы уже включены в ход истории. Но, если какой-то из хроноклазмов удастся отменить, то будущее неизбежно станет иным.

[8] - В ведийский период индийской цивилизации (II — I тысячелетие до нашей эры) слово «асура» означало, скорее всего, «обладающий жизненной силой» (Мифы народов мира, под ред. С. А. Токарева).

[9] - Августа Ада Кинг, графиня Лавлейс — более известна как английский математик Ада Лавлейс.